Информация

Этап 2

УАЗ Патриот в Тань-Шане. Этап 2: Тянь-Шань, Киргизия

В поездках по Северному Тянь-Шаню и Терскей Ала-Тоо и заключалась цель моего путешествия. Дороги там проложены таким образом, что их граф представляет собой своеобразное «солнышко», в центре которого находится Иссык-Куль, а лучи — радиальные дороги. Вроде бы, при советской власти еще можно было проехать по сыртам вкруговую, но сейчас уже нет.

День 9, 5мая: Каракол —район Каркара, 158 км. Выехали во второй половине дня, утро посвятили финальной подготовке и обсуждению маршрута. Был приглашен местный авторитет по уазикам. Машина была добросовестно проверена, но криминала выявлено не было. На всякий случай подтянули крепление левого бака. Затем предъявил к осмотру снаряжение, в том числе и ящик №1, народ поцокал языком и восхитился. Обсудили составленный в Москве маршрут; местные тщательно его изучили, в общем и целом согласились и оценили достаточно высоко. Так незаметно подошло время обеда, после которого, заправив оба бака и канистры, мы наконец-то выдвинулись в горы.
Незаметно кончились последние деревушки еще с русскими названиями. Начинаются плавные зеленые холмы, появляются знаменитые тянь-шаньские ели, а на горизонте поднялись заснеженные вершины.

По дороге на Каркару.

Не верится, что я здесь, какое-то ощущение нереальности происходящего. Неописуемый горный воздух, плавно разворачивающиеся просторы, снежные пики, до которых, кажется, буквально пара-тройка километров, а на самом деле пятьдесят. Но это суровый край, здесь даже на равнине зимой может быть до полутора метров снега, а в узостях и на перевалах и по несколько метров. Но это зимой, а сейчас здесь весна и радость жизни. Грейдер ведет нас все дальше. Вот и первая застава. Талай отнес наши пропуска, переговорил с пограничниками, едем дальше.

Людей все меньше, вокруг нас вздымаются стены потрясающе красивого ущелья. Скалы, высоченные ели, травы и цветы, речушка, вода в которой почему-то розового цвета… Мы отъехали от города буквально пятьдесят километров, а кажется, что попали на какой-то необитаемый остров. Нет, время от времени видны юрты, стада или сами чабаны, но это все исчезающе мало на фоне грандиозного полотна почти первозданной природы.
А вот и напоминание о зиме — перед нами свежерасчищенный снежный занос глубиной метра два с половиной. Талай изучил следы и пришел к выводу, что чистили самое позднее вчера. Через полкилометра проезжаем еще один. Похоже, что дорогу чистили местные, которым требовалось перегнать скот на дальние пастбища. Я стараюсь заснять величественные картины, мягко подсвеченные уже понемногу садящимся солнцем. Продолжаемдвижение, но в какой- то момент у нас обоих почти одновременно возникает вопрос: «А где следы-то? Где следы, тем более, что почва глинистая?» Даже вернулись километра на полтора. Здесь проходит граница с Казахстаном и отношения у местных с казахами натянутые, нам лишних проблем не надо.Смотрим карты, вроде бы все правильно, мы еще в Киргизии, но в этом вопросе лучше перебдеть, тем более, что мы с оружием. Как потом выяснилось, граница проходит по хребту, и мы ничего не нарушили.

Согласно первоначальным планам сегодня мы должны преодолеть перевал и встать где-нибудь после него на ночевку. Похоже, мы — первая машина на этой дороге после зимы, те, кто чистил заносы, сюда не доехали. Сама дорога вполне приличная, твердая, хотя заметно немного глины. Через несколько километров проходим ходом заболоченный участок и начинаем забираться наверх. Чувствуется, что машине становится тяжелее, еще бы — постоянно растущая высота, вязкий грунт и подъем. Еще километров десять, и мы упираемся в огромный снежник, лежащий поперек всего ущелья. Это была лавина. Я почему-то думал, что в Средней Азии везде будет почти что лето. Отнюдь, внизу может быть и лето, а вот наверху — зима. Не говоря о том, что в каждом ущелье своя погода. Останавливаемся, и Талай идет на разведку.

Пока его нет, осматриваюсь. Постепенно смеркается и становится заметно прохладней. Дорога исчезает под снежным языком, где он кончается — не видно. Минут через двадцать приходит Талай и приглашает вместе с ним пройти дальше и осмотреться. Идем.Ситуация следующая. Это первый язык, за ним, метров через двести — еще один, перекрывающий все ущелье вместе с дорогой. Сверху наст достаточно крепкий, чтобы выдержать человека, а вот ниже слоеный пирог. В трещинах и разломах видна внутренняя структура этого языка — хаотически перемешанные плотный слежавшийся снег, ледяные прослойки, воздушные пустоты. Вечер перестает быть томным. В принципе, язык №1 теоретически проходим, можно забраться левым бортом на каменистый склон, тогда только правые колеса пойдут по снегу. Если они и провалятся, то можно будет докопаться до грунта. С языком №2 ситуация гораздо хуже — его предстоит пересекать практически поперек с подъемом на противоположный склон ущелья. Толщина языка достигает полутора метров, структура крайне неоднородная, под ним течет небольшая речка. Если машина провалится, никакой хайджек не спасет, он просто не достанет до грунта. Талай подчеркивает, что решение должен принять я.

Конечно, было бы заманчиво «быстренько» проехать, тем более, что до перевала осталось всего ничего. Но, учитывая все вышеизложенное и то, что у нас только одна машина, принимаю решение не совершать подвигов; цена ошибки слишком высока, здесь можно запросто засесть на сутки, а то и больше. В конце концов, речь не идет о жизни и смерти, возвращение и объезд обойдется всего в несколько часов, выкапываться явно дольше. Поэтому решаем организовать небольшое чаепитие с баранками, после чего разворачиваемся в обратный путь — километрах в пятнадцати был вагончик чабанов, попробуем договориться переночевать там.

Не успели мы тронуться в обратный путь, как почти стемнело, хотя сейчас около восьми часов вечера. Минут через сорок подъезжаем к вагончику. Подъезжать, кстати, надо было тоже очень аккуратно; несмотря на то, что ровное зеленое поле лишь на первый взгляд представляет собой пасторальную лужайку, кое-где в последних лучах садящего солнца на нем предательски посверкивают лужицы. Талай объясняет, что это очень коварная штука, чем-то похожая на болото, машина садится на мосты моментально.

Навстречу выходит старший, Талай за пару минут договаривается с ним об ужине и ночлеге. Заходим внутрь, сняв при входе обувь. В вагончике «бедненько, но чистенько», на «кухне» на буржуйке скворчит ароматный ужин, а человек восемь чабанов расположились в «комнате» на потертых коврах, занятые неспешной беседой. Электричества, конечно же, нет, поэтому приношу фонарик, становится веселее. Мы — большое событие в их жизни, поэтому начинаются расспросы, кто мы да откуда. Узнав, что Талай охотник, его просят выстрелить пару раз в воздух, а то волки совсем обнаглели, третьего дня сожрали жеребенка. Выходим, стреляем.

Скоро подоспел ужин, куурдак, он же мясо с картошкой, и, конечно же, чай. Мясо блеяло еще днем. Мы приносим какие-то конфеты и сушки к чаю. Вкушаем, сидя на полу, ужин располагается на скатерти. Все очень вкусно и сытно, атмосфЭра очень спокойная и доброжелательная.Памятуя о советах сотрудников противочумной станции, спать решил в машине, Талай забрал спальник и отправился в вагончик. Завтра попробуем добраться до Иныльчека, самой притягательной части нашего маршрута. Спокойной ночи!

День 10, 6мая: район Каркара — Иныльчек, 209 км. Поскольку вчера нам пришлось возвращаться, не доехав до перевала, сегодня было решено выехать пораньше. Ночью немного подморозило, но все выспались отлично. В семь утра экипаж уже был на ногах, а в восемь мы отправились в путь.

Вид со стоянки.

Опять выезжаем в населенку и заправляемся до полного. К сожалению, 92-й бензин отсутствует, только 80-й или дизель. Талай утверждает, что и на таком ездят. Залил полный бак. Надо сказать, что ни малейших изменений в поведении машины не почувствовал, то ли 92-й здесь как 80-й, то ли наоборот. Проехав бывший лесхоз начинаем карабкаться на перевал. Подъем довольно крутой, но дорога хорошая. С вершины перевала (к сожалению, я так и не понял, как он называется) открывается такой вид:

Вид с перевала (3816 м).

На склонах готовятся сойти небольшие лавинки, видно, как снег понемногу осыпается то там, то тут. Солнце, тепло и снег; май месяц.

Спуск вниз не такой крутой, но все равно хочется двигаться поближе к скале. Как говорится, ну его нафиг. Когда пытаешься описать как проходил тот или иной день путешествия, получается как с детьми: «Что в садике делали? Ели, спали, гуляли…» Так много остается за строчками: изящный вираж дороги и открывающаяся с него фантастическая перспектива, заглянувшее в окно обжигающее солнце и пахнущий горьковатыми травами горный воздух, уверенный рокот двигателя на подъеме и быстрый взгляд на приборную панель, попытки как-то представить себе, что вон до той горы может быть и пятьдесят километров… А еще —стремление осознать себя и свое место в этом мире, внутренняя готовность вписаться в него и стать его частью. Иногда это получается.

Весело катимся вниз, зима кончилась и снова ощутимо припекает. На робкий вопрос об обеде Талай замечает, что по дороге будет вагончик его приятеля (ну кто бы сомневался!), там и пообедаем. И действительно, еще десяток километров и справа от дороги видим «фермерское хозяйство» — жилой вагончик, загоны для скота среди руин фермы советской эпохи, какие-то перекошенные сооружения. Судя по машине, хозяин на месте. Подъезжаем, нас тут же приглашают в дом.

На дастархан тут же были выставлены вазочки с различными вареньями, домашний хлеб, еще какие-то перекусы.Ах, какая здесь сметана! С большой буквы «С».И есть ее можно без ничего, такая она правильная, вкусная и ладная. И ложка, конечно же, в ней стоит. В качестве «алаверды» хозяевам была преподнесена упаковка сыра «Виола»; право, не могу даже представить себе, зачем она обладателям такой сметаны, видимо, чтобы почувствовать разницу. Потом мужчины не торопясь выясняли, что оружие пристреляно лучше: «Вепрь» Талая или «мосинка» хозяина. Бабахало при этом так, что я не знал, куда деваться. Решили, что всё пристреляно как надо.

Уже вторая половина дня, подъезжаем к пограничной заставе и городу-призраку Иныльчек. При советской власти здесь открыли месторождение цветных металлов, подготовили рудник и почти достроили город тысяч на 20 человек. Даже небольшой аэропорт есть. Но внезапно советская власть кончилась и все это оказалось никому не нужным. Так и стоят пустые коробки жилых домов, школ и магазинов.

Перед мостом проходим проверку, лихо проезжаем по небольшой ВПП и катим дальше. Уже привыкаешь к отсутствию людей и машин, поэтому погранзастава воспринимается как нечто чужеродное. А кругом просторы, горные цепи справа и слева, русло реки шириной в километр. Сейчас в нем воды почти нет, но когда сходит озеро Мерцбахера, оно заполняется на всю ширину и с берега на берег нельзя перебраться неделю. На топокарте высоты за пять километров и отметки «Видимость до 20 км». Дорога вполне приличная, только в одном месте небольшие прижимчики, что делает путь еще интереснее.

Прижимы на Иныльчеке.

Долго ли, коротко ли, проехав еще одну погранзаставу, мы все ближе к промежуточной цели — морене ледника Южный Иныльчек. Однако уже начинает смеркаться, и мы заезжаем на какую-то турбазу в надежде застать там сторожа. Ни души. В принципе, мы можем ночевать где угодно, но рядом с людьми проще: нет проблем с ужином и Талаю не нужно возиться с палаткой. Едем дальше, Талай рассчитывает, что сторожа пасут яков чуть дальше. И действительно, вскоре видим очередной вагончик и две фигуры рядом. Лихо подкатываем к ним и идем договариваться об ужине и ночлеге. Все прошло успешно, примерно так же, как и прошлой ночью. Машину только поставил рядом с вагончиком, чтобы дотянулась переноска с двадцативаттной энергосберегающей лампочкой. Очень удобно.
Хотел написать, что кругом стоит мертвая тишина, но нет. Знаете, что слышно? Ветер и характерный рокот камней, время от времени скатывающихся по склонам. До морены километров десять.

День 11, 7мая: Иныльчек — Каракол, около 190 км. А поутру они проснулись на стоянке чабанов. В нескольких метрах вздыхают яки, тут у них гнездо, то есть загон. Завтрак, и в девять утра выдвигаемся на маршрут. План на сегодня такой: добраться до морены ледника Южный Иныльчек, провести там фотосессию и ехать обратно. Погода просто отличная. По карте до морены близко, и Талай уверен, что мы быстренько обернемся. Я его оптимизма не разделяю.

В общем-то неплохая грунтовка, которая вела до самого вагочика, у него же и заканчивается, а затеммашина буквально сваливается с берега в сухое русло реки. Дальше или по камням, или по едва приметному следу машин пограничников, которые периодически приезжаютсюда. Никакого экстрима нет, просто аккуратная рулежка и учет местных особенностей. Например, чуть влажный песок вызывает у Талая заметный напряг — оказывается, именно такие пески могут оказаться зыбучими. В принципе, можно ехать тупо по прямой, но рекомендуется идти по следам. До морены ехали час-полтора и оказались там без чего-то одиннадцать утра. Виды по пути примерно такие:

По дороге на Южный Иныльчек.

Дорога заканчивается у обрыва высотой метров тридцать, за которым и находится сама ледниковая морена. Склон крутой, но спустится вполне можно. Недалеко от края поставлены кругом опиленные камни, а в центре тихо ржавеет табличка «Солонец №9». Так что не нужно уверять себя, что вы-де отрыли новый Стоунхендж. Нет, не открыли.
Погода превосходная, тепло и ветрено. Проводим обещанную фотосессию для «Галагрина». Чтобы добиться уж совсем эксклюзива, загружаю нубиановский трек и проезжаю дальше их конечной точки метров на двадцать. Так что я круче, йоу! )))

Вид на провал с крайней правой точки обрыва.

Одна из самых притягательных точек достигнута. Отсняв фотосессию и устроив себе праздничный второй завтрак, собираемся в обратный путь. Как ни странно, такой важный день прошел довольно буднично: до вагончика доехали чуть быстрее, а до Каракола добрались по местным нормативам, за четыре часа. Опять уже знакомые перевалы, снег и солнце.

Из приключений могу упомянуть лишь отвалившуюся по сварному шву из-за усталостных трещин стойку хайджека; по возвращению на базу ее усилили и приварили намертво. Расход топлива «на круг» из Каракола в Каракол составил порядка 15 литров, что для гор очень неплохона мой взгляд.

День 12, 8 мая: Каракол — Кумтор, 177 км. Полдня собирались — приваривали стойку, перекладывали вещи, еще раз просматривали маршрут. Игорь порекомендовал заехать в Таш-Рабат, о чем будет рассказ позже. Я прощаюсь с Игорем, а Талай оставляет карабин, чтобы не ходить с ним по Бишкеку; ему предстоит возвращаться в Каракол своим ходом из Кара-Балты.

В планах у меня стояло посещение Джеты-Огуза и его знаменитых красных скал, однако была уже вторая половина дня и погода стремительно портилась. Было решено ехать дальше. Сейчас, по здравому размышлению, думаю, что решение это было не самое оптимальное: все-таки надо было не торопиться, остаться на базе и на следующий день с утра пораньше выехать в Джеты-Огуз. Но как получилось, так получилось.Планы у нас на сегодня такие: едем по асфальту до Барскоона вдоль южного берега Иссык-Куля, затем забираемся на одноименное плато и едем докуда получится, рассчитывая назавтра добраться до Акшийрака. Параллельно нужно выяснить проходимость горных дорог.

На плато Барскоон находится золоторудное месторождение Кумтор, где за год добывается порядка четырех с половиной тонн золота. Именно здесь совсем недавно были волнения. Все путешественники отмечают идеальное состояниеведущей на рудник дороги, которую также обслуживает канадская компания-разработчик, ну а мне наибольшее удовольствие доставил превосходный свет в это время дня.

Ущелье Барскоон.

Фотографировать можно на каждом повороте, чем я с удовольствием и занимался.
Забравшись на вершину перевала и насмотревшись на бесчисленные грузовики MACKи их сопровождение, поворачиваем условно налево. Условно — потому что можно проехать и прямо, но я уже не помню, почему мы не пошли на Сёок и Карасай. Скорее всего, Талай пообщался с кем-то из комбинатовских и выяснил обстановку.

Свернув с трассы, двигаемся по довольно приличной грунтовке. Талай просит остановиться у ничем не примечательного камушка — оказывается, только здесь в радиусе километров тридцати можно поймать сигнал сотовой сети. Воспользовавшись благами цивилизации продолжаем движение.

Кругом как-то по особому безлюдно, даже для этих мест. На плато лежит снег, довольно холодно и промозгло. Талай (ну что бы я без него делал!) говорит, что здесь недалеко есть охотничья база, можно заехать и попробовать договориться насчет ужина и ночлега. Это можно только приветствовать. И действительно, километров через пятнадцать видны следы шин, уходящие куда-то направо. Нам туда же. Сама база — три вагончика — очень разумно спрятана за небольшими холмиками; так она прикрыта нескончаемого от ветра и с основной дороги ее не видно. Подъезжаем и идем на переговоры. Почти стемнело, снега…ну не по колено, конечно, но заметно. Май месяц.

Вид с базы.

На базе идеальный порядок и чистота, за порядком следит сторож Сарпек. Он живет здесь один уже четыре года, раз в несколько месяцев ему завозят муку, соль и прочие припасы. У него свой вагончик с каменной печкой, оставшиеся два вагончика — охотничий домик и кухня. Сейчас они закрыты, не сезон. Электричества нет, дров нет, топится кизяком. К людям он выбирается пару раз в год и в том случае, если серьезно заболеет. Тогда Сарпек привязывает к спине швабру и идет двадцать километров до трассы, а там ждет, пока подберут. Швабру он привязывает, чтобы его по пути волки не съели — доставшееся по наследству незарегистрированное ружье у него отобрали местные милиционеры. Собак его ужесъели, поэтому новых он не заводит. Так и живет, но, судя по всему, нимало этим не тяготится. В чем-то я его понимаю, особенно если посмотреть на пейзаж, открывающийся от его вагончика. К тому же скоро откроется сезон охоты и здесь будет не протолкнуться от желающих заохотить какой-нибудь роскошный трофей.

На ужин у нас традиционный куурдак, причем на сей раз из какого-то особенного барана. Мясо жестковатое, но вкусное. Мы традиционно выставляем всякие сушки и плюшки. Сарпек проявляет такое гостеприимство, что становится даже неудобно — такое ощущение, что человек только и занят тем, что следит за уровнем чая в моей пиале.

Тем временем на улице окончательно стемнело и повалил снег. Поглядев на тьму и снежные хлопья за окном, решил ночевать в вагончике, но недооценил гостеприимства и предусмотрительности Сарпека — натопил он так, что было натурально нечем дышать. Ночью втихаря приоткрывал окошко, но это почти не помогало; как мне потом объяснили, ячий кизяк по теплотворности близок к хорошему углю. В общем, если в ту ночь я спал три часа, то это было очень хорошо.
P.S. При топке кизяк не пахнет.

День 13, 9мая: Кумтор — Нарын, 528 км. Пробег в этот день получился существенно больше, чем обычно, а еще я побывал в сказке. Впрочем, обо всем по порядку.
Чудесное майское утро на Кумторе — едва выше нуля и снег выше щиколотки, хоть в снежки играй, если одышка не замучает. Позавтракав и посильно отблагодарив Сарпека выходим на маршрут. Согласно первоначальному плану нам нужно проехать километров сто пятьдесят до Акшийрака, а там, скорее всего, заночевать. Акшийрак — это несусветная глушь даже по киргизским меркам, однако народ там живет зажиточный. Такой парадокс объясняется очень просто — скотоводство, личное стадо в несколько тысяч голов там не представляет ничего из ряда вон выходящего.

Весна возвращается буквально через несколько километров. Снега уже нет, пригревает солнышко, погода отличная. Грунтовка вьется со спуска на подъем, катим километров сорок-пятьдесят в час. Талай рассказывает, где, с кем и на кого они тут охотились. Вверх-вниз, вверх-вниз. Наконец подъезжаем к погранзаставе в Карасае. Проверка документов и через 10-15 минут катим дальше. Дорога, как ВПП, такая же прямая и ровная, идет вдоль берега одноименной речки. На границе тучи ходят хмуро, но к нам, вроде бы, пока не собираются. Вскоре подъезжаем к броду.Казалось бы, все проще пареной репы: камни, глубина не выше ступицы, какие могут быть проблемы? Но мне объясняют, что грунт может быть очень коварным, именно здесь, в каменистом русле где воробью по колено, прошлой весной наглухо засадили трехмостовый КамАЗ местного МЧС, причем засадили буквально за пару минут. Я так понял, что грунт может оказаться слоеным: сверху ровно и камушки, а внизу бездонная водно-песчаная пучина. Поэтому как и на Иныльчеке проезжаем очень аккуратно и предпочтительно по следам. После речки опять попадаем в зиму — опять снег, глина и окаймленная горами равнина до горизонта. Это сырт, холодная высокогорная пустыня, которая тянется на десятки километров и выглядит примерно так:

Поэтому, перебравшись через речку и поднявшись на небольшой холм для фотосессии, я принялся расспрашивать Талая о том, что нас ждет дальше. Как выяснилось, ждет нас то же самое, что вы видите сейчас, плюс очень непростые участки в виде глины-пластилина суммарной протяженностью километров в семьдесят. Так что, поковыряв снежок, я решил, что ехать до Акшийрака нет смысла —новых красот я не увижу, а возиться по уши в глине и снегу на пронизывающем ветру как-то не хочется. Ехать, чтобы доехать? А смысл? Короче, разворачиваемся. Летом здесь все гораздо проще, потому что гораздо суше.

Все прокручивается в обратном порядке: пограничники, база Сарпека и кумторовская трасса— снежные заряды, конвои, серпантин и ласковый май ущелья Барскоон. Внизу в местном сельпо на всякий случай подкупаем продуктов на случай самостоятельной ночевки, поскольку знакомых у Талая в той части Киргизии, куда мы отправляемся, уже нет. А отправляемся мы на юг, в сторону Нарына, очередной узловой точки маршрута. Но перед тем, как отправимся по маршруту нужно сделать два дела: (1)посетить ущелье Сказка, и (2)выяснить принципиальную проходимость горных перевалов от Тоссора и далее на Нарын.
Ущелье Сказка — это довольно известная местная достопримечательность. Оно расположено буквально в километре от Иссык-Куля и фактически прямо на трассе. Это изъеденные водной и ветровой эрозией песчаник и глинистые породы, образующие самые причудливые формы.

В ущелье Сказка.

Приехали мы сюда уже после обеда и на фотосессию у нас оставалось буквально полчаса — небо заволакивало прямо на глазах. Конечно, снимать здесь можно и в пасмурную погоду, но это уже не то. Однако все-таки удалось походить, полазить и поснимать. Место довольно известное, тропинки натоптаны, местные присутствуют. Окей, одно дело сделано, переходим ко второму.

Как обычно, местные толком ничего не знают. Вернее, знают, но у каждого своя правда: от «жигули проехали позавчера» до «да там пешком не пройти». Хуже всего будет, если мы, отмахав километров сто тридцать по горным дорогам, упремся в такую же лавину как раньше на Каркаре. Поэтому Талай проявляет чудеса коммуникабельности, выясняя, кто именно обладает достоверной информацией. Попутно он же делает козью морду заправщику, попытавшемуся обсчитать меня на тысячу сомов. Любо-дорого поглядеть как работает профи. )) Вскоре Талай дозванивается до некоего местного аналога начальника ДРСУ, который и сообщает, что третьего дня лично пытался на лошади пройти через Тоссор и не осилил. Обидно, но делать нечего, едем как нормальные люди по асфальту, через Кочкор и Сары-Булак.

Ну а дальше ничего особо интересного не было: блеск лучей заходящего солнца на снежных шапках гор, высотой в 4-5 километров, прекрасный асфальт, теплый ветер в окно и вечерние пейзажи, расстилающиеся вокруг на десятки километров. Потом мы долго забираемся на очередные перевалы, темень, лучи фар мечутся в пыли, машину немилосердно трясет на разбитой дороге…И когда мы около полуночи внезапно оказались в большом (!), ярко освещенном (!) городе (!), то новизна ощущений была ничуть не менее острой, чем на Иныльчеке. Далее был успешно выполнен квест по поиску гостиницы, каких-то три таксиста-«проводника», и мы вселяемся аж в двухкомнатный номер действующего реликта советской эпохи, гостиницы «Дружба», если я не ошибаюсь. Поужинали из своих запасов, а горячую воду смогли добыть из бойлера только утром. Все, пошли спать.

День 14, 10мая: Нарын — Таш-Рабат — Нарын, 235 км. Сегодня у нас в планах посетить Таш-Рабат, едва ли не единственный памятник средневековой архитектуры Киргизии. Я узнал о нем в Караколе от Игоря.

Позавтракав и заправившись, утром выходим на трассуБишкек-Нарын-Торугарт-Кашгар. До Таш-Рабата чуть больше ста километров. Трасса отличная, лишь на выходе из города приходится немного потрястисть на разбитом участке, а дальше красота. Причем как в переносном смысле, так и в прямом — отличная дорога идет по долине между двух горных цепей, расстояние между которыми составляет десятки километров. И все это вы можете охватить одним взглядом. Именно по этой долине в верховьях реки Нарын издревле проходила одна из главных караванных троп Шелкового пути, связывавшая Ферганскую долину с берегом озера Иссык-Куль и оазисами Кашгара.

Сворачиваем с трассы на грунтовку, уходящую куда-то между высоких скал, в ущелье Кара-Каюн. Примерный перевод этого названия —«черная долина, где мало снега»; барьеры скал защищают ущелье от слишком глубоких снежных заносов во время долгой зимы, которая продолжается с октября до середины апреля с морозами до пятидесяти градусов. Но и летом тут нередки ночные заморозки, а днем температура редко поднимается выше двадцати градусов тепла. 3600 метров над уровнем моря, Центральный Тянь-Шань. Зато ущелье, вытянутое прямо на юг, расположено так, что в любое время светового дня один из его склонов обязательно освещен.

Таш-Рабат

На «утреннем», обращенном к востоку, склоне и стоит Таш-Рабат. Древнее сооружение, четко ориентированное по четырем сторонам света, входным порталом обращено строго на восток. Входная галерея приводит в подкупольный зал, окруженный со всех сторон небольшими смежными помещениями. Здесь есть также зиндан и подземные ходы.

В «интерьере».

Для чего изначально предназначался Таш-Рабат непонятно. Крепостью он быть не может, чтобы придти к этому выводу достаточно просто обойти его по периметру. Есть еще две версии — караван-сарай и средневековый христианский монастырь. Но зачем караван-сараю большой купол, башни на главном фасаде и такая странная планировка? Насчет монастыря ничего сказать не могу. К сожалению, непосредственно на месте нет ни единого стенда с пояснениями.

Завершив фотосессию и обойдя весь памятник архитектуры возвращаемся к машине и замечаем капельки антифриза на рулевой тяге. Быстрый осмотр показывает, что потек радиатор, замененный прямо перед поездкой. Утром все было в порядке. Мда… Думаем как быть дальше. Согласно первоначальному плану мы должны были от Таш-Рабата уходить на север, на Баетово, а оттуда на озеро Сон-Кель, но очевидно, что с текущим радиатором это делать не следует. Нужно ремонтироваться, а в Нарыне это сделать явно проще, чем в маленьком райцентре.

Дальнейшее стало замечательной иллюстрации различия в темпе жизни и подхода к ней между мной, как представителем современной городской цивилизации, и местными порядками. Мы ждали обеда, заказанного по приезду в Таш-Рабат. Я, естественно, бегал вокруг машины и психовал, а Талай безмятежно сидел на стульчике и рассматривал в бинокль здоровенного по его словам волка, идущего по гребню в нескольких километрах от нас. Минут через сорок обед был готов, и нас пригласили в стоящий неподалеку домик. Откушав замечательной свежей домашней еды, я немного воспрял духом, и мы отправились в обратный путь.

Обратная дорога прошла без приключений, температура не росла и течь не усиливалась. Талай обзвонил всех, кого только было можно и нашел каких-то знакомых знакомых. Нас встретили на въезде в город и проводили к местному лудильщику. Исключительно колоритная личность! Басмачей в советском кино видели? Вот в точности. Общался с ним Талай, а я старался не отсвечивать, кто знает, что ему в голову взбредет… Какие были бы портретные фото! Отдали ему снятый нами же на обочине напротив его дома радиатор, а я отправился докупить антифриза и на всякий случай крышку расширительного бачка. Все купил во втором же магазине, жижа, конечно, крайне подозрительная, но местные клялись и божились, что ездят на такой же. Ремонт радиатора обошелся на наши деньги около ста рублей, басмач запаял на совесть, Талай проконтролировал лично. Еще полчаса и радиатор установлен обратно. Заливаем, заводим —все в порядке, мы снова в деле! Вот, кстати, иллюстрация ремонтопригодности наших машин — будь я на иномарке с пластиковым радиатором, имел бы бледный вид.

Время — полшестого вечера, нужно понять, как быть дальше. Решаем, что ехать куда-то не стоит, нужно отмыть машину от кумторовской цементоподобной грязи и найти гостиницу поприличней, а с утра идти дальше. Так и сделали. Вскоре нашли некий аналог постоялого двора, где есть хозяин на «Лексусе», нормальный забор и аж три бани. Годится. Устроившись в номере и осмотрев перманентную стройку решаем, что надо бы поужинать. Возвращаемся буквально на триста метров назад и идем в огромный рЭсторан с каким-то претенциозным названием на латинице, по-моему, КORONA. Ну, вы поняли. Бесконечный пустой зал, мы в нем одни. И тут состоялась примечательная встреча.

Рядом с нами занимает столик семья, явно путешественники, европеец лет 35, азиаточка чуть помладше и европейское дите лет десяти. Не удержался и завязал знакомство. Они тоже были очень рады пообщаться с белым человеком )). Он — из Швейцарии, она — из Китая, общее ли дите и женаты ли они — не выяснял. Купили в Голландии Toyota-78 2001 года с шестицилиндровым дизелем за пять тысяч евро (!!!) и путешествуют уже год, побывали в Африке, Саудовской Аравии и Иране, а теперь собираются потихоньку возвращаться в Европу. Именно что потихоньку, потому что дневные пробеги у них — 10-20-30 километров. Поговорили за жизнь, мне было особо интересно, как у их пацана обстоят дела с обучением в школе. А никак, они этим себя не утруждают, учебники какие-то взяли, но даже не открывали. Бедный мой Миша… Чем оживленнее была наша беседа, тем более явно скучал Талай. Договорились, что он отправится в гостиницу, а я еще посижу.Помимо прочих тем для обсуждения нашлась одна общая, а именно — душ. Я взял на себя смелость предложить им переночевать вместе с нами в трехбанной гостинице, после чего раскланялся, объяснив, как туда добраться.

Вскоре мы уже все вместе обсуждали с хозяином стоимость предоставляемых услуг, причем ваш покорный слуга был в роли переводчика. Еврокитайцы очень долго извинялись, что взвалили на меня эту ношу, а мне было откровенно в кайф. Очень забавно было наблюдать за этим процессом — хозяин, этакий «новый киргиз», пытался на голубом глазу слупить с них три шкуры, а китаянка свирепо торговалась буквально за каждый сом. В результате они как-то договорились и все вместе отправились пить чай. Вечерние беседы, рассказы о войне и Победе, и даже на редкость стервозная хозяйская старуха несколько сменила гнев на милость.

На прощание отдал им до утра свой киргизский модем; Карстену, так звали европейца, было нужно посмотреть на форумах рецепт борьбы с какой-то неисправностью их двигателя. Я заверил китаянку, что это бесплатно, совсем бесплатно, чем растрогал ее до глубины души. «Карстен, — говорю я уже ее спутнику, — путешественники должны помогать друг другу, иначе нам не выжить». Удивительное чувство общности, несмотря на то, что мы встретились буквально на несколько часов.

Ну а утром, забрав со столика модем, позавтракав, чем Бог послал и проверив радиатор (главное — сухо!), мы начали свой самый длинный, самый насыщенный и самый экстремальный, не побоюсь этого слова, день за всю поездку. Продолжение следует…

День 15, 11мая: Нарын — Сонкель — Кара-Балта —Нововоскресеновка, 460 км. Самый интересный и напряженный день, устраивайтесь поудобнее.

Из гостевого дома в Нарыне выехали около восьми утра. Не жарко, легкая облачность, даже немного пасмурно. То, что надо. Я по-прежнему пребываю в уверенности, что раз это Средняя Азия, то здесь уже лето. Вскоре мне предстоит в очередной раз убедиться в обратном, но я пока об этом еще не знаю. Постепенно кончаются дома небольших поселочков под Нарыном и снова начинаются горы. Конечно, это не пики под шесть километров как на Иныльчеке, но перевалы довольно крутые. Поднимаемся на первый, вскоре после поворота перед Караункуртом, и попадаем в хороший такой снегопад с дождем. Движемся вниз, видимость минимальная.Талай на всякий случай предупреждает о коварном характере здешних глин, которые из твердого состояния в жидкое переходят скачкообразно, но дорогу еще не развезло, и машина идет вполне уверенно. В конце концов, это же не настоящий перевал, а разминочный, километр высоты туда, километр высотысюда — я уже привык. )) Зато в долине нас наградили такой картиной «сотворения мира»:

Мы приехали из правого верхнего угла, там где синее всего. А в долине солнышко и красота, проводим фотосессию и готовимся забираться на следующий перевал. О нем не могу сказать ничего особенного, кроме того, что тронуться там можно было только на пониженной передаче. Зато с его верха открывается удивительная панорама каменного моря:

Вид с перевала.

Что-то похожее я видел в Туве, но там это было менее масштабно, хотя тоже захватывало дух. К сожалению, и здесь пасмурно, можно лишь представить себе, насколько более мощно это смотрится при хорошем свете. Но даже и в такую погоду зрелище поистине грандиозное; где у нас можно такое себе представить,когда дорога вдруг заканчивается, и ты, охваченный по-настоящему живым ветром, оказываешься перед десятками километров пространства, а под тобой повсюдувздымаются застывшие каменные валы… Никакие отчеты, никакое фото и видео не передаст тех чувств, которые испытываешь, стоя на вершине перевала. Действительно, лучше гор могут быть только горы.
На спуске дорогу нам перебегают три архара. Исключительно красивые животные с роскошными рогами. Они даже не особо спешили, карабин-то Талай оставил на базе. А мы тем временем почти доехали до озера Сонкель.

Справка: Сонкель (Сонкёль Сон-Ку́ль, кирг. Соң-Көл) — крупное высокогорное озеро, зажатое в котловине между внутренними отрогами Тянь-Шаня. Расположено между грядами Сонкёльтау и Молдотау, на высоте 3016 выше уровня моря в северо-западной части Нарынской области.Общая площадь зеркала — 278 км², объём пресной воды 2,4 км³, длина 28 км, ширина 18 км. Средняя глубина 8,6 м, максимальная около 14 м. Котловина озера имеет тектоническое происхождение. Берега озера — низкие, береговая линия слабо изрезана, заболочена, местами заросла тростником. Озеро питают мелкие ручьи и речки с ледниковым питанием, вытекает одна река Сон-Куль — впадающая справа в реку Нарын. Ледостав на озере наблюдается с конца сентября до конца мая.

Вообще, беда с этими киргизскими топонимами. На каждой карте и в каждом справочнике свои правила написания. Вот, к примеру, есть озеро Иссык-Куль. «Куль» — это и означает «озеро». Тогда и Сонкель должно писаться «Сон-Куль». Ан нет, пишется не так. Кстати, на киргизском произносится не «куль» и не «кель», а примерно «кёолъь», с твердым и мягким знаком сразу. Поэтому я буду придерживаться того, как эти топонимы пишутся на карте Навитела, тем более, что я ее купил за деньги. Карта, кстати, очень хорошая.

Ну так вот. Распогодилось, солнышко даже начало припекать, и я весь в предвкушении встречи с Сонкелем. А озеро оказалось еще подо льдом (хорошо справку прочитали, да?), вот тебе и Средняя Азия весной. Честно говоря, я особо не расстроился: видов там особых нет (после ущелий и гор-то), так, светлая полоска вдали. Рано еще, даже чабаны только-только начали сюда откочевывать. Поэтому, осмотревшись, решили ехать дальше.

Дальше у нас было два варианта: у южной оконечности озера есть характерная развилка. «Северная» ее ветка, выходящая к Кызыл-Туу, немного короче, а «южная», идущая к Кара-Кичи, подлиннее, но зато проходит через живописное ущелье Кекемерен. Честно говоря, уже накопилась усталость… даже не усталость, а какое-то нервное напряжение, подсознательно хочется побыстрее оказаться на нормальной дороге в нормальных местах, а не здесь, где нет ни души в радиусе километров пятидесяти, и только лишь ветер свистит в ушах. Так что я смалодушничал и решил ехать по более короткой «северной» ветке. Но не тут-то было. Через десять километров промоин и объездов грейдер взял и без предупреждения закончился.

Конец дороги.

Белая полоска справа от центра — это и есть Сонкель. Уходящие вдаль колеи видны и на фото, но не забывайте, что это май месяц и с дороги лучше не съезжать. Изучили следы, по этой дороге в этом году никто не ездил. Ясно, что героически рубиться в одну машину пятьдесят километров по мокрой глине мы не стали и, постояв минут десять, развернулись, чтобы отправиться по «северной» ветке. По первоначальному плану на Сонкеле должна была быть дневка, но, конечно же, никакой дневки

Маленькое лирическое отступление. Чуть выше я упомянул о накопившейся усталости. Это не совсем верно, потому что речь идет не об усталости, а о каком-то мандраже. Не просите меня дать ему определение. В любом моем путешествии наступает какой-то момент, когда начинается этот самый мандраж. Это не паника, не боязнь, не самоедство, просто в какой-то момент начинает трясти мелкой дрожью… И вот здесь, уставившись на закончившийся грейдер, я почувствовал, что подступает этот самый мандраж. Ничего страшного, но вдруг оказывается, что на все нужно тратить в несколько раз больше сил, и душевных, и физических, чем вчера. Я честно доложил об этом Талаю, предположив, что клин нужно вышибать клином. И это было пророчество.

Короче говоря, мы вернулись к развилке и отправились по «южной» ветке. Довольно скоро мы прошли ту самую развилку, на которую должны были выехать, если бы у нас не потек радиатор. И от этой самой развилки до Кара-Кичи, угольного карьера и людей, нам ехать-то всего километров тридцать и потом еще примерно сорок до трассы. И тут Талай попросил посмотреть, нет ли другой дороги. Я удивился, но значения не придал; и хорошо, что не придал.Честно посмотрел карту — если такая дорога есть, то речь идет о сотнях километров объезда. Так что поворачиваем направо, на Кара-Кичи… и упираемся в первый снежный язык, полностью перекрывающий дорогу. Ничего особо сложного, проезжаем его по краю, там он совсем тонкий, и едем дальше. А вот дальше — хуже. Сильно хуже. Дальше низина, а в низине лежит мощный снеговой пласт, такой же, как на перевале в Каркаре. Подъезжаем, останавливаемся и, закрываясь от пронизывающего ветра, идем смотреть.

Картина точно такая же, только там была лавина, а здесь — не растаявший с зимы снег. Длина этого языка метров сто-сто-пятьдесят. Максимальная толщина порядка полутора метров, но под ним еще и промоина, причем уже образовалась сквозная дыра. Талай пошел на разведку, а я заметил, что следы мотоцикла, которые мы увидели еще на первом снежнике, дальше не идут. Через этот снежник никто не ездил, это точно. Тянется он на сотни метров вправо и влево от дороги, так что пытаться объехать его — не вариант. Поэтому или вперед, или разворачиваться и ехать сотни километров неизвестно каких дорог. Ситуация… Вернувшийся Талай говорит, что, по его мнению, проехать можно, но только очень аккуратно. Вместе размечаем путь: здесь едем прямо, здесь берем правее, чтобы объехать дыру, потом сразу же левее и прямо. Вроде все понятно. Тогда поехали.
И тут я сделал не то, чтобы ошибку, но нечто из разряда «слишком хорошо — тоже плохо». Я включил пониженную, а она у меня дважды пониженная. Логика была такая: если что —не дать машине остановиться. Но когда после дыры нас ощутимо потащило назад и Талай рявкнул «газу!», раскрученный до пяти тысяч мотор никакого ускорения не придал. Тем не менее, ревущий «Патриот», хрустя рушащимися сразу за задними колесами слоями спрессованного снега и льда, уверенно выполз на дорогу по другую сторону снежника. Я остановил машину, Талай вылез посмотреть и в машину вернулся явно под впечатлением. Я не пошел, а мандраж как рукой сняло. Вот уж действительно, клин клином. Только вот обратного пути у нас уже не было.

И тут началось. Снежники пошли чуть ли не за каждым поворотом. Самые разные, широкие и длинные, такие, которые мы проходили ходом, и такие, где долго намечали оптимальную траекторию, на краю обрывов, на краю болотин, с объездами сверху, с объездами сбоку, под колесамихруст… И абсолютная недопустимость ни единой ошибки, потому как не выкопаемся потом. Одно хорошо, больше не было низин. После каждого внутренний голос с предательской дрожью робко начинал: «Ну все, сколько можно, это точно последний», но вслед за этим за очередным поворотом опять открывалось широченное белоснежное покрывало. А чтобы нам не было скучно, небо за нами темнело все больше и больше, сюда доползла та самая непогода, через которую мы пробивались утром.

Сложно сказать, сколько времени на это ушло, наверное, несколько часов, но в какой-то момент, уже привычно пройдя по краю очередного снежника, мы оказались на вершине перевала, а вниз пошла укатанная дорога к руднику. «Всё!» — выдохнули мы оба. И тут Талай раскололся: оказывается он долго консультировался с местными, можно ли вообще пройти через этот перевал в это время года. Все хором сказали «нет, даже не думай!» и лишь один, видимо самый опытный, после долгих раздумий заметил, что весна поздняя, поэтому есть вероятность, что снег еще не раскис совсем. Так оно и вышло в результате. И ведь ничего мне не сказал! Да, Восток — дело тонкое. Но я ему благодарен безмерно.

Уже по нормальной ровной дороге спускаемся к угольному руднику Кара-Кичи. Сегодня суббота, поэтому никого нет, все закрыто. Лишь один, случайно встретившийся нам абориген с изумлением воззрился на нашу машину, идущую сверху. А мы тем временем решили устроить себе небольшой отдых и перекус в долине цветных скал Кекемерен. Опять пасмурно, опять никакой свет, но что делать. Кстати, очень хорошо, что мы успели выйти на дорогу до темноты. Чай, баранки, легкая разминка — и в путь, нам еще ехать долго.

Время около шести вечера. Немного отдохнув и по мере сил отсняв ущелье направляемся дальше. Дорога представляет из себя суровую гребенку протяженностью почти в сорок километров. Нас нагоняют тучи, и мы снова оказываемся под ливнем. Но мысль о том, что с каждым оборотом колеса мы приближаемся к асфальту придает сил. И вот наконец-то вкатываемся в поселок под названием Башкуганды, поворачиваем налево и — ровный, хороший асфальт! Вот только продлился он недолго, километров двадцать. А вот дальше дорога стала такой, что я взбеленился: «Долбаные местные! ‘Немного плохой дороги!’

Сказали бы честно — полная ж…а до самой М41!» И мы, проклиная все на свете, немилосердно тряслись еще часа три, не меньше восьмидесяти километров. Сдуваться Талай не рекомендовал из-за камней. В общем, когда уже в полной темноте показались фары машин, идущих по М41, чуть ли не главной трассе Киргизии, я был готов разрыдаться от счастья.

В долине Кекемерен.

График был рассчитан таким образом, чтобы распрощаться с Талаем в Кара-Балте, откуда мне будет дан приказ на запад, а ему, соответственно, в другую сторону. Там его встречает родственник на машине, поэтому было желательно приехать туда в разумное время. Значит, едем. Трасса серпантином забирается вверх на очередной крутой перевал, по встречной через сплошную нас обгоняют какие-то ненормальные тягачи с цистернами, думаю, что пустыми, при том, что обгон, конечно же, запрещен и видимость до поворота метров двести. Потом длинный-длинный тоннель и 64 километра спуска. У меня открывается второе дыхание, просто спокойно веду машину по серпантину, не пытаясь ни гнать, ни ползти. Долго ли, коротко ли, где-то в районе половины одиннадцатого вечера въезжаем в Кара-Балту, городок, стоящий прямо на трассе, ведущей к границе с Казахстаном. Нас уже ждут. На всякий случай просим друг у друга прощения, благодарим друг друга за все и тепло расстаемся. Все, теперь я снова в одиночном плаванье и намерен сегодня перейти границу, до которой километров тридцать.

Я, честно говоря, думал, что только отдельные экстремалы будут переходить границу в ночь с субботы на воскресенье. Отнюдь. Возьмите станцию московского метро в час пик, дайте каждому пассажиру по здоровенной сумке, а потом смасштабируйте это все с увеличением раз в двадцать — вот, что я увидел на киргизско-казахской границе. Таджики. Тысячи таджиков, у них сезонная миграция в Россию. И я, такой красивый, посреди всего этого. Но мне уже абсолютно все равно, я решил, что этой ночью перейду границу — значит, буду переходить.

Надо сказать, что мне крупно повезло. И киргизские, и казахские погранцы и таможенники настолько озверели от таджикских орд, что одинокий белый путешественник стал для них нечаянной радостью. Кто бы мог подумать, что меня буквально за руку проведут через все посты, без очередей и досмотров, «ребята, это же Андрюха, свой парень, чего его смотреть». Для проформы меня порасспрашивали, не везу ли я какие-то экзотические образцы местной флоры, на что я с улыбкой отвечал, что и слов-то таких не знаю. При этом было довольно любопытно наблюдать, как они же обращались с таджиками — передвижение только бегом, только строем, только под конвоем, а досмотр — вообще как в концлагере, под прожекторами и с овчарками. Сюр, конечно, тот еще. Кстати, осенью они будут мигрировать обратно…

В общем, через час-полтора я был уже в Казахстане. Надо бы где-то встать на ночлег. Все закрыто, темно и тихо, горят лишь уличные фонари. Понятно, что никаких охраняемых стоянок здесь нет, до ближайшего городка, Мерке, километров двадцать и ехать уже никуда не хочется совсем. Вижу заправку и почему-то открытый автосервис при ней. Заворачиваю туда и спрашиваю, можно ли переночевать у забора. Можно, отвечают мне. Ну и ладушки, начинаю готовиться ко сну.

И что вы думаете? Не успел я тихо-мирно попить чайку на сон грядущий и расслабиться, как подъезжает милиционер. В форме, трезвый, подтянутый, с отличным русским.
- Это ваша машина?
- Моя.
- А вы что здесь встали?
- На ночевку, устал очень.
- А чего один?
- Ну, так…
- Вы знаете, не советую здесь останавливаться. Место неспокойное, могут быть проблемы. Только что у машины стекло разбили. Лучше вам проехать на какую-нибудь охраняемую стоянку.
- Я бы с удовольствием, но где она, это стоянка… Может быть, что-нибудь порекомендуете?
- Хорошо, подумаю, что можно сделать.

Буквально в течение десяти-пятнадцати минут вместо одного милиционера стало чуть ли не десять. Что самое интересное, я их не интересовал совершенно, они действительно обсуждали, как поймать злодея, и это чуть ли не в два часа ночи. Мне сказали, что они уже позвонили какому-то своему знакомому, во двор к которому можно будет загнать машину до утра. Что же, меня это вполне устраивает, какого-либо подвоха не ощущаю. Я переживал, что из-за меня человека дергают посреди ночи, но мне сказали не беспокоиться по этому поводу, он-де еще только едет домой. Восточное гостеприимство, без шуток. И действительно, минут через двадцать подъехал их знакомый, мы переехали через дорогу и метров через двести заехали к нему во двор. Ему уже сказали, что мне ничего не нужно, толькостоянка, так что я поставил машину, от души поблагодарил его, и мы расстались до утра. Ну а я сам наконец-то смог попить чайку и забраться спать. Да, воистину AHardDay’sNight. Ну, или раннее утро, как считать.